Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым - Борис Жук

Несколько раз мы выступали с видеорядом, которым занимался исключительно я, корректируя свои усилия в соответствии с критикой старшего товарища. Так у меня появились навыки видеомонтажа.

Я относился к выступлениям весьма ответственно. У меня исподволь складывалось впечатление, что Антон – ленивая жопа и паразит, за которого мне постоянно приходится отдуваться. Возникли сомнения: стоит ли общение с такой сложной, противоречивой личностью и причастие к элитарной индастриал-культуре вложенных в это времени и средств? Тот факт, что я идеализирую друга в своих глазах становился всё более очевиден.

В условиях холостой тунеядской жизни Антон плавно превращался в ностальгирующего задрота-анимешника. Он играл в старые игры, пересматривал свои любимые фильмы, потреблял терабайты «кавайного» контента и постоянно пил, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Моё уважение к нему постепенно улетучивалось. Я хотел развивать наш музыкальный проект, а он на моих глазах деградировал перед компом. Если раньше наше общение в основном сводилось к его «лекциям» и моим «поддакиваниям», то теперь я начинал откровенно дерзить.

Антон сперва реагировал вяло, но потом стал проявлять ко мне новый, неожиданный интерес. Во-первых, внезапно признал во мне гения, а во-вторых, – предложил пожениться! Он признался, что я – единственный понимающий его человек в этом мире, и что кроме меня ему никто не нужен. Что характерно, я мог сказать о нём то же самое – поэтому перспектива заключения брака (разумеется в какой-нибудь европейской стране, где это возможно), казалась привлекательной. Но даже без этого жить с лучшим другом мне хотелось больше, чем с родителями.

Сперва Антон вёл речь именно о сожительстве, но потом стал понемногу намекать на интимную близость. Причём делал это с мастерством питона, гипнотизирующего жертву: рассказывая отвлечённые истории, в которых фигурировали цепляющие меня темы. Я стал допускать, что латентный гомосексуализм может быть причиной моей поздней девственности; находил сходство между своим бледно-худощавым телом и чертами известных артистов нетрадиционной половой ориентации; стал замечать, что мне нравятся девушки с мальчишескими чертами и женственные парни… Я погружался всё глубже и глубже в его заколдованную ловушку.

Затем Антон перешёл в активное наступление. Он напивался и начинал приставать как самый настоящий «пра-а-ативный» гомосексуалист: садился на колени, лез целоваться… В первые несколько раз я реагировал резко-отрицательно и отбивался. Потом, как бы взяв самого себя на «слабо» перестал сопротивляться поцелуям – это оказалось довольно легко и особой разницы с целованием девушек (кроме небритой щетины) я не заметил.

Однажды, в изрядном подпитии, Антон снова взялся за своё.

– Отстань! – отталкивал я его.

– Я тебе не нравлюсь? – с мерзкой ухмылкой спросил он.

– Да, не нравишься. И от тебя воняет!

– Ах вот оно что. Сейчас мы это исправим, – с этими словами Антон, икая и пошатываясь, направился в ванную, – Если вдруг надумаешь – заходи, – слащаво добавил он напоследок.

Я сидел перед компьютером, и в моём пьяном мозгу шла духовная брань. Гей я или не гей – как узнать? Надо пробовать – иначе никак. А если да, но не осмелюсь теперь – фиг знает сколько ещё пробуду девственником, мучая несчастных доверчивых девушек. Может лучше не с Антоном? Едва ли найдётся кто-либо настолько же сговорчивый и понимающий. А нет так нет. Антон и это поймёт. Сейчас или никогда!

Выпив для храбрости, я вломился в ванную, разделся и залез в душ к товарищу. Мы обнимались и целовались под струями тёплой воды. Антон спускался всё ниже и ниже, пока не нащупал губами мой половой орган. Его движения были нежными, аккуратными и умелыми – наверное он знал о чём говорил, когда утверждал, что ни одна девушка не делает это так же хорошо, как он. Мои нервные окончания трепетали, а тело содрогалась от неведомых доселе ласк…

Однако, к нашему общему удивлению, эрекции не было. Антон старался как мог, но вскоре забросил это вялое дело.

– Мда. Зачем тогда в ванну полез? – уже нормальным, мужским голосом риторически спросил он и вышел.

С этого дня тема моей вероятной гомосексуальности больше не поднималась.

БДСМ и вкус крови

Однако тема половых девиаций продолжала будоражить сознание. Для меня любовь и секс по-прежнему ассоциировались с нежностью – я не совсем понимал, зачем люди связывают друг друга, причиняют боль, придумывают ролевые игры. Но ощущал, как от этого веет какой-то тайной, аристократической элитарностью, познанием скрытых черт характера и границ своих возможностей, да и просто задорной игрой.

Мне хотелось соприкоснуться с миром извращений, и я согласился помочь Антону организовать так называемую «Fetish Party» – закрытую костюмированную вечеринку для участников местного БДСМ-сообщества. Антон разрекламировал мероприятие, нашёл клуб, пригласил актёров и музыкантов, двумя из которых должны были стать мы. Кроме того, я пригласил давнишнего знакомого, который был администратором неформального форума, а теперь стал ещё и диджеем.

Мероприятие было всенощным. От каждого из выступающих требовалась часовая программа. И тут обнаружилось, что готовых музыкальных композиций, из которых её можно было бы просто взять и составить, у нас с Антоном попросту НЕТ. Мы принялись готовиться – каждый сам по себе. Я был принципиально настроен играть вживую и тем самым сильно ограничил себя – ведь ресурсы компьютера могли «потянуть» лишь небольшое количество виртуальных инструментов и эффектов одновременно. Я второпях сделал набросок часовой композиции, где танцевальные фрагменты чередовались с занудно-эмбиентовыми, собираясь что-нибудь ещё придумать по ходу выступления.

Приехал в клуб к назначенному времени – Антон уже суетился, улаживая организационные вопросы. Гости понемногу подтягивались и перевоплощались в разного рода вампиров, пиратов, киборгов, монахов, эльфов… Но больше всего меня впечатлила пухленькая тётенька в очках, которая вела на поводке здоровенного мужика в парике и кожаной юбке. Мы с Антоном, как организаторы, оставили за собой право обойтись без карнавальных костюмов.

Приходили преимущественно пары зрелого возраста, но встречались и одинокие молодые девушки, что внушало надежду расстаться с девственностью (на такой-то вечеринке – самое оно). Впрочем, я был слишком взволнован для этого. Да и побаивался маниакального блеска в глазах потенциальных партнёрш.

Началось выступление. Все понемногу выпивали и не спешили идти танцевать. Умотавшийся Антон матерился и пил. Когда музыка стала пободрее, я пошёл «зажигать танцпол» своими безумными конвульсиями и спровоцировал тем самым ещё нескольких человек на аналогичный подвиг – стало уже не так вяло.

Потом артисты устроили садо-мазо представление с плётками и накладными членами. А дальше снова пошла дискотека – чем проще и танцевальнее становилась музыка, тем больше она заводила народ. Это совершенно не нравилось Антону – его представления об изяществе и утончённости участников БДСМ-сообщества рухнули. Было очевидно, что это просто люди с общими интересами, которые пришли выпить и потанцевать.

Настроение друга передавалось и мне по мере того как я уставал от недосыпа и плохо отстроенного, чрезмерно громкого клубного звука. Сперва у меня была идея оставаться трезвым до выхода на сцену, но когда я почти уже начал засыпать, то всё-таки выпил пива для стимуляции. Помогло. Однако, когда пришло моё время выступать, действие алкоголя пошло на спад. Я сделался вялым, и мне стало уже всё равно, как пройдёт выступление.

И оно прошло отвратительно. В клубе музыка звучала совсем иначе, нежели дома в наушниках; её «поделочность» резала слух, а низкие частоты то и дело сливались в протяжный размазанный гул. Я не успевал соображать, что следует поправить, чтобы меньше травмировать публику. Не говоря уже о том, чтобы «что-то придумывать» живьём в плане композиции.

Люди на танцполе балансировали между состояниями «ну что за отстой» и «во-во, нука-нука, ща что-то будет». Более-менее наладив звук и натерпевшись криков из зала, я почувствовал себя садистом, которому уже нечего терять, и принялся издеваться над музыкой: изменял её скорость, перескакивал с одного фрагмента на другой, запредельно выкручивал эффекты, и наблюдал, как кто-то в зале пытается адаптировать под это свой танец.

Как ни странно, некоторым нравилось. Группа молодых людей «размазалась» перед сценой подобно толпе зомби из фильмов ужасов, пульсирующей в такт музыке. Их руки тянулись ко мне и в этом жесте ощущалось что-то среднее между «дай ещё» и желанием растерзать своего мучителя.

Но недовольных было значительно больше – люди начали расходиться. В общем, я закончил значительно раньше запланированного срока и по второму разу пригласил на сцену диджея с неформального форума, который с радостью согласился и радовал публику долбёжно-танцевальными битами до самого утра.